Анхель Д’Агостино родился в барио портеньо де Конгресо (barrio porteno de Congreso) 25 мая 1900 года и умер в своём доме на улице Парана’ 15 января 1991 года. Он прожил долгую жизнь, бОльшую часть которой (78 лет) провёл в атмосфере танго. Провёл много лет бок о бок со старой гвардией и затем продолжил свой путь в танго с молодым поколением. Намного лет пережил гвардию 40-х, был свидетелем рождения и развития музыки Пьяцоллы и его последователей, причём проявлял к этому такой же неподдельный интерес, с которым ранее наблюдал рождение (в танго) Гарделя, его работу и триумф. Он видел много, очень много: стремительное появление джаза, взрыв шимми (танцевальное движение, быстрое покачивание плечами), появление чарльзтона; был свидетелем появления болеро’ в блестящем исполнении Ортиз Тирадо, Педро Варгас, Хуан Арвизу. В 60-х годах помогал наплыву и популяризации песен из отдалённых районов Аргентины (то, что называют фольклором) и пронзительной экспансии национального рока. Когда ему исполнилось 80 лет, его спросили «Когда на самом деле была золотая эпоха танго?». Он ответил: «Со времён Анхеля Вишольдо танго всегда имело моменты триумфа. Для меня все эпохи танго были великолепны». Д’Агостино, хотя и был настоящим представителем старой гвардии, был музыкантом, нацеленным на концертные выступления. Но его влекла милонга, и он был ещё юнцом, когда с двумя другими юнцами, Хуаном Д’Арьенцо и неким Бьянчи, организовал «трио коротких штанов». «В 13 лет я играл в танцевальных залах», хвастался он, когда ему исполнилось 90 лет. Анхель играл в театрах, аккомпанируя певцам, которые уже были знаменитыми – великая Мария Баррьентос , - а также тем, кому ещё предстояло прославиться – Лола Мембривес. Он побывал на многих подмостках и сценах, но никогда не мечтал о Париже. Одна поездка в Чили и другая в Уругвай были единственными выездами Анхеля из страны. Никогда он не чувствовал себя пленником в своей стране; более того, не понимал, как кто-то может чувствовать себя пленником в том месте, где родился и вырос. В те времена музыканты танго не ограничивались игрой только музыки танго, и Д’Агостино не был исключением. Он играл в джазовом оркестре Эдуардо Армани, когда в 1920 году вошёл в состав оркестра Хуана Маглио. В тот же год организовал свой собственный оркестр – с великим Ахесилао Феррасано на скрипке -, который был первым оркестром, озвучивавшим немое кино в Аргентине (студии Парамаунт). Анхель не сочинял много музыки, но то немногое, что он сочинил, дошло до наших дней: Café Dominguez и, с бандонеоном Альфредо Аттадиа и словами Кадикамо, Tres esquinas. Анхеля Варгаса он повстречал в 1932 году. Его ему представил эмпресарио театра комедий Васкес, муж Паулины Сингермэн. Васкес привёл Варгаса специально, чтобы тот пел с оркестром Д’Агостино, но прошло чуть меньше 10-ти лет прежде, чем они сделали вместе запись. В ноябре 1940 года записали No aflojes и Muchacho, а спустя 8 месяцев Un copetin и Tres esquinas. Создавалось впечатление, что каждый из них был буквально создан для другого; тем не менее, вопросы афиши к выступлениям помешали отношениям музыканта и певца, который напрасно хотел видеть своё имя в первой строчке афиши. Варгас ушёл, затем вернулся, но затем умер преждевременно. Он так и не смог добиться верхней строчки в афише, но по праву разделил аплодисменты публики. Они с триумфом выступили в знаменитой Ронде де Асес, организованной радио El Mundo в 1943 году, в присутствии Фреседо, Тройло, Ди Сарли, Лусио Демаре и самого Хуана Д’Арьенцо.
